Настоящая статья продолжает цикл работ авторов, посвященных топонимии заговоров и публиковавшихся в журнале «Вопросы ономастики». В ней говорится о собственных именах деревьев (дендронимах) в восточнославянских заговорах (преимущественно восточнобелорусских, восточноукраинских, западно- и южнорусских - это основной ареал рассматриваемой фольклорной традиции). Именование почитаемых деревьев - достаточно распространенная культовая практика, при этом базовые модели номинации деревьев подчиняются общим механизмам культурной семиотизации значимых свойств растений: наиболее важными признаками становятся размер и раскидистость дерева, ситуативная связь с человеком, место произрастания и т. д. Этим же наиболее общим правилам подчиняется и фольклорная (в том числе заговорная) традиция именования деревьев - однако достоверных случаев «миграции» дендронимов из реальной топонимической системы в заговорные тексты не зафиксировано. Истоки мифодендронимов устанавливаются преимущественно в фольклоре и книжно-рукописной традиции. В статье определяется функциональная принадлежность заговоров, в которых фигурируют ИС деревьев (чаще всего это заговоры от лихорадки и от укуса змей). Имена деревьев разделены на группы с точки зрения их происхождения: отантропонимические (дуб Евгим, древо ерофей, бяроза Катярина и др.), оттопонимические (дуб Мамврийский, дуб-буян, дуб Лукомор и др.), отэтнонимические (дуб Сорочинский, дуб верейский и др.), возникшие путем онимизации апеллятивов (древо карколист, дуб-стародуб, дуб Ракитаний, Киндяшное древо и мн. др.). В работе предлагаются этимологические и мотивационные решения для большинства известных авторам мифодендронимов, многие из которых являются «темными» и до сих пор не были надежно проинтерпретированы.