Данная статья посвящена проблемам полевого сбора и лексикографической интерпретации ряда слов, встречающихся в составе русских народных злопожеланий, к числу которых принадлежат в первую очередь проклятия, а также угрозы и бранные посылы. В диалектных словарях наблюдается разнобой в подходах к дефинированию злопожеланий, выделению опорного слова и определению грамматических характеристик элементов злопожелания, оформлению вариантов и пр. Но основная трудность, из-за которой предоставляемые словарями данные могут оказаться недостоверными, - создание «фантомных» слов и особенно их значений. Иногда составители словарей осуществляют невольную «демонизацию» персонажей, действующих в злопожеланиях, - приписывают лексемам, занимающим в проклятьях позицию субъекта действия, несвойственную им мифологическую семантику (вят. нóготь ‘черт’, курск. осáд ‘домовой’, новг. касть ‘нечистая сила’, новг. тур ‘черт’ и т. д.). Эти ошибки могут возникать на стадии полевого сбора, когда материал получает недостаточное количество фиксаций, что мешает «разгадать» пути компрессии, затемняющей форму проклятий. В ряде случаев ошибки появляются в ходе дальнейшей лексикографической интерпретации материала, когда авторы словарей, не обладая полной информацией о семантике и функционировании слова, спешат приписать ему системно-языковой статус, «вынимая» его из устойчивого сочетания, в составе которого слово встречается, и «мифологизируя» его, - возможно, несуществующий - денотат.
