Проект направлен на исследование понятия имперскости в современный период постколониализма, а также на выявление конкретных примеров репрезентации данного феномена в массовой культуре стран-лидеров регионов: США как лидере западного мира, Японии как лидере дальневосточного региона и России как лидере постсоветского пространства. Актуальность исследования обусловлена необходимостью осмысления новых форм культурного доминирования и идеологического воздействия в период постколониализма, а также теоретической характеристики особенностей империй нового типа. Новизна исследования заключается в теоретическом и методологическом осмыслении понятия имперскости и выявлении характерных форм ее проявления в массовой культуре США, Японии и России. Такой подход позволит построить рабочую модель для анализа имперскости как идеологического конструкта и провести ее апробацию на конкретных примерах, определив тем самым дальнейшие перспективы исследований культурного империализма в целом, установив функциональную значимость данного феномена и определив возможности его использования в развитии культурной политики нашей страны.
The project aims to delve into the notion of empireness in the current age of postcolonialism, and also to uncover the examples with which the notion represents itself in the mass cultures of region leader countries: USA as the Western region leader, Japan as the Far Eastern region leader, and Russia as the post-Soviet region leader. Relevance of the project is provided through necessity of comprehension for new forms of cultural dominance and ideological influence in the postcolonialist age, and through need of theoretical characterization of new type empires’ unique features. Novelty of the project lies in theoretical and methodological comprehension of notion of empireness, eduction of the specific formats of its manifestation in mass cultures of USA, Japan and Russia. This approach allows for creation of a work model for analyzing empireness as ideological construct and field-testing this model on select examples, thus establishing future possibilities of researching cultural imperialism as a whole, postulating functional impact of this phenomenon and establishing possibilities of use in development of our country's cultural politics.
