Неотъемлемым аспектом существовавших и существующих официальных институтов являются неформальные связи, будь это государства с монархической формой правления или современные демократические политии. Органичное вплетение неформальных связей в социальные практики проистекает, если придерживаться "фигуративной социологии" Н. Элиаса, из антропологической потребности индивида в общении и эмоциональном контакте. Данная потребность в борьбе за "жизненные шансы" и власть формирует "взаимозависимости" или сети доверия. В контексте истории государственного управления неформальные связей через сети доверия могут приводить к формированию практик, направленных на реализацию частных интересов при помощи официальных институтов. В общественных науках такие практики зачастую обобщаются понятием "коррупция". Также неформальные связи могут приводить и к прямо противоположному эффекту – способствовать эффективной реализации государственного интереса, через иные административные стратегии придавать динамику решениям, принимаемым от имени государства (например, через тех, кто вхож к монарху). В своей совокупности практики, (вос-)производимые неформальными связями, позволяют понять, как в действительности функционировало государство, каким образом государственная "машина" реагировала на внешние вызовы и подстраивалась под них, какими путями (не)происходил переход от "патримониального государства" к "бюрократическому государству" Нового времени (М. Вебер).
Несмотря на всю важность данного аспекта социальных отношений в историографии до сих пор доминируют различные вариации 2-х подходов, которые рассматривают неформальные связи как нечто отдельное от остальных социальных практик. Первый из этих подходов условно можно назвать "государственническим". В рамках данного подхода государство, как монолитный патримониальный актор, через свои учреждения и обезличенных агентов на основании имманентной логики упорядочивает, уравнивает, колонизирует, подчиняет окружающее пространство. В результате исследователи, по мнению П. Бурдье, воспроизводят "логику государства", рассказывая о нем в его же собственных терминах. В этой "логике государства" неформальные связи рассматриваются как аномалии, разрушавшие внешнюю стабильность и социальный порядок путем лоббирования собственных (частных) интересов. Противоположный "государственническому" "анти-государственнический" подход основан на допущении, что государство – это фикция, а реальное управление осуществляется исключительно через элитарные патрон-клиентские сети / "партии", которые позволяют производить устойчивые политические действия от имени государства. В рамках такого подхода гиперболизируются семейно-родственные связи, система патронажа и степень лояльности членов т.н. "кланов" / "альянсов" / "партий", роль брачных стратегий для поддержания власти и контроля (т.е. отношения, нацеленные на изначальную выгоду для "патрона"). В результате не учитываются ситуации, где нет как такового "патрона" и "клиента", а есть "равные", не будучи заинтересоваными в получении только личных выгод, выстраивающие отношения в "команде", направленные на реализацию государственного подхода. Конечно, как показывают изыскания С.М. Каштанова (прежде всего, "Исследования по истории княжеских канцелярий средневековой Руси"), а также М.М. Крома, о генезисе нововременного государства можно вести речь с XVI в., не говоря уже о XVII в. с его развитой системой приказной бюрократии (см. работы Н.Ф. Демидовой, О.В. Новохатко, П.В. Седова, Д.В. Лисейцева, Н.В. Рыбалко). Тем не менее, принципиальным моментом торжества нововременного (бюрократического) государства в отечественной историографии принято считать преобразования Петра Великого. В тоже время в российской историографии истории XVIII в. существует проблема вписывания неформальных связей в процесс развития государства. За исключением последних работ И.В. Курукина, не существует исследований, направленных на реконструкцию неформальных связей в контексте повседневной истории государственного управления. Вместо этого (начиная с работ С.М. Соловьева) акцент на неформальных связей делается только в контексте придворной борьбы и/или в ситуации острого кризиса власти ("дворцовые перевороты"), где они нередко рассматриваются в логике придворной сплетни или литературного памфлета. В результате этого вне внимания исследователей остаются генезис и динамика практик неформальных связей, поддерживавших внешнюю стабильность государства.
В рамках настоящего проекта предполагается при изучении становления нововременного (бюрократического) государства в России выйти за пределы описанных выше подходов и продемонстрировать неформальные связи не противостояли процессу бюрократизации как таковому, а их наличие не являлось признаком отсталости или архаики. Соответственно, предлагается рассматривать неформальные отношения как неотъемлемую часть практик государственного управления России XVIII века, а само государство как организацию правящей элиты, в рамках которой принятие решений происходит посредством частичной координации интересов и деятельности конкретных людей. Для реконструкции социальных практик и административных стратегий, порождавшихся неформальными связями (сети стабильных действий), предполагается привлечь массивы ранее неопубликованных источников. Важный акцент здесь будет делаться на эпистолярных источниках, особенно отложившихся в личных фондах видных дворянских семейств. План работы по проекту предполагает, что особое внимание будет уделено реконструкции неформальных связей с представителями локальных (национальных) элит – на примере казацких элит "Малой России" (Гетманской Украины). По результатам архивных поисков планируется подготовка серии статей и не менее 3-х монографических публикаций источников, позволяющих понять во всей своей полноте роль и специфику неформальных связей в контексте государственного управления Российским государством XVIII в.
